Из выступления академика Н.П. Горбунова на Общем собрании Академии наук СССР. Москва, 20–21 мая 1937 г.

...Институт генетики провел ряд экспериментальных работ по изучению природы и свойств вещества, лежащего в основе наследственности. Им получены новые данные о размере и числе генов и о связи их с видимыми структурами хромосом, даны доказательства увеличения числа генов в процессе эволюции путем их перераспределения (институт остается верен своим механистическим позициям), доказательства сложности генетической природы признаков организма и тому подобное. Институтом закончена обработка материалов по скрещиванию твердой пшеницы с мягкой, получен ряд константных гибридов пшеницы с ценными хозяйственными качествами. Одна из этих форм нормально созрела в Хибинах без яровизации, однако сорт еще окончательно не проверен. Подготовлена к печати экспериментальная работа "Сравнительная феногенетика важнейших культурных растений в целях разработки теории подбора пар для скрещивания" (акад. Вавилов). Проведены также некоторые работы по генетике домашних животных, не давшие еще, однако, практических результатов... Основной недостаток работы Института генетики – это отрыв его от практики и от разрешения ряда теоретических вопросов большого принципиального значения, возникших за последние годы в генетике.

В плане института превалируют незначительные темы, нет ведущих проблем, тематика часто отвлеченна. Например, проблемы гена и мутации изучаются преимущественно на дрозофиле. Генетика географической изменчивости животных изучается на божьей коровке. Имеют место темы, не представляющие никакого практического или научного интереса (работа по изучению окраски и пегости лошадей).

Институт не помог разрешению проблемы о поднятии урожая до 7–8 миллиардов пудов. На теоретическом фронте Институт генетики занял явно неверную позицию... Дискуссия по вопросам генетики² показала, что некоторые теоретические положения представителей так называемой классической (формальной, метафизической, факторальной) школы генетиков являются по своему социальному (политическому) содержанию научной базой фашистской политики о неравноценности отдельных рас, национальностей, народностей и противоречат национальной политике коммунистической партии и советской власти, зафиксированной в Сталинской конституции.

Эта дискуссия показала также, что некоторые ученые классической школы генетиков, вместо того чтобы поддержать новые открытия в области законов развития растений и тем самым обогатить советскую науку, часто становятся к этим открытиям в оппозицию, пытаясь зажать дальнейшее изучение этих открытий или объявляя их научно необоснованными и противоречащими установившимся старым научным концепциям.

Так, например, Мичурин и Лысенко, высоко поднявшие научное знамя Дарвина и Тимирязева и обогатившие советскую науку важнейшими открытиями (отдаленные скрещивания, управление индивидуальным развитием растений, открытие стадийного развития растений, изменение генотипа растений в зависимости от среды и условий его развития), не только не получили полного признания среди ученых старой генетической школы, но и встретили явно отрицательное отношение к себе, выразившееся в замалчивании этих научных открытий или в простом отрицании их научной ценности. Этот момент приходится особо отметить, потому что Институт генетики Академии наук в этой дискуссии занял руководящую роль в борьбе против прогрессивных научных положений акад. Лысенко. Институт генетики в этом случае оказался центром, где формировались и вырабатывались специальные доклады, направленные против Лысенко.

В дискуссии против Лысенко от Института генетики выступали акад. Вавилов, акад. Сапегин³, проф. Костов⁴, проф. Мёллер⁵, которые фактически объединили вокруг себя и возглавили всю группу ученых, настроенных против теоретических положений Дарвина, Тимирязева и, конечно, Лысенко. Институт генетики Академии наук фактически объединил вокруг себя и таких ученых, которые в своих евгенических работах проповедывали и проповедуют явно фашистские теории (проф. Кольцов) ... Генетический институт Академии наук не только не раскритиковал фашистские бредни проф. Кольцова, но даже не отмежевался от его "теорий", льющих воду на мельницу расистских теорий фашизма.

Архив РАН. Ф. 2. Оп. 4. Д. 1. Л. 35–36, 41–42, 101–103.